Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]
Она перевела взгляд на стол.
— Барбру, будь добра, подойди! Я хочу поговорить с тобой!
Одна из ложечек звякнула о блюдце.
— Вы, тетя, хотите поговорить? Пойдемте в дом и сядем! Здесь так много… так жарко. И вы сможете отдохнуть.
Голос звучал нервно, принужденно.
— Мы можем поговорить и здесь. То, что я хочу сказать, много времени не займет. Я прекрасно могу сказать это стоя. И не нужно никаких тайн. Я никогда ничего не делала в тайне от других.
Я восхищенно наблюдал, как появился и пропал на щеках Барбру Бюлинд розовый румянец.
— Пять лет назад ты получила от меня второй ключ от дома. Ты сама попросила его у меня. Ты сказала тогда, что тебе так будет спокойнее. Ты часто беспокоилась, когда стучала в дверь и ждала, пока я не услышу, не подойду и не открою. Я дала тебе ключ, хотя считала, что нет никаких причин для беспокойства.
Беата в упор глядела на обращенное к ней открытое, беззащитное лицо племянницы.
— Отдай мне мой ключ, Барбру!
Теперь во взгляде Барбру Бюлинд я увидел не только замешательство и неуверенность. В нем появился страх.
— Но почему?.. Разве не приятно знать?.. Все шло так хорошо… — вопросы повисали в воздухе, нащупывали путь, искали источник опасности.
— Раньше мне тоже так было спокойнее. Но теперь я не перестану беспокоиться, пока не получу ключ обратно.
— Конечно, как вы, тетя, захотите… Сейчас… он у меня в сумочке.
Она вернулась с ключом через минуту и протянула его старухе осторожно, словно протягивала мясо хищнику. Не глядя, та опустила его в карман своего серо-голубого балахона.
— Если у тебя появится желание навестить меня, заходи — добро пожаловать! Но приходи, когда я дома, я сама открою тебе! Никаких других посещений я не потерплю. Ты знаешь, я говорю серьезно. Никаких других посещений я не потерплю. Так и передай тому, кто этого, может быть, не понимает!
Она медленно окинула нас взглядом, поворачивая голову на своей птичьей шее, пока не посмотрела каждому в глаза. Потом властным и казавшимся совершенно естественным в ее устах тоном продолжила:
— Прошу прощения за то, что испортила вам праздник. Я теперь пойду. Нет, ты останешься с гостями, Магнус! Я добралась сюда, доберусь и домой. Слава Богу, я не беспомощная. Пока еще. Будьте здоровы!
С этими словами Беата Юлленстедт ушла от нас — хотя отнюдь не из нашей жизни, — старомодно, весомо и не без своеобразного изящества. Ее серое с голубым платье еще несколько раз мелькнуло среди зелени, и она скрылась.
И как раз в этот момент на пороге появилась Сигне. Ее оживленное, едва видное из-за установленной на поднос снеди лицо красноречиво свидетельствовало: в доме только что была проведена тотальная мобилизация всех имеющихся запасов.
— Тетя, милая! — крикнула Сигне из-за кофейника. — Сейчас мы выпьем по чашечке, а потом уж пересчитаем им все косточки по-настоящему!
5
Скоро разошлись и другие гости. Я заметил, что им очень хотелось обсудить только что разыгравшуюся сцену. Но присутствие Барбру Бюлинд вряд ли позволило бы им наговориться всласть. Тем более что сама Барбру никакого желания покидать общество не проявляла и ушла с нами в числе последних. Отделавшись от молчаливой учительницы у тропинки к ее дому, сестра выпустила из себя пар.
— Что это нашло на Беату? Зачем ей понадобилось требовать ключ на глазах у гостей в такой многолюдной компании? Какая бесцеремонность! Она, конечно, и всегда-то была прямолинейна, но такого себе не позволяла. Они так хорошо ладили с Барбру. Особенно после того, как мать Барбру, сестра Беаты, — ты видел ее раньше, — умерла несколько лет назад и здоровье самой Беаты пошатнулось. Они по-настоящему поддерживали друг друга. Беата дала Барбру деньги, чтобы она спокойно могла писать диссертацию, а Барбру присматривала за тетей и помогала ей здесь летом, зимой она живет в Упсале. Я имею в виду Барбру, Беата живет в Стокгольме.
— Чем она, собственно, занимается? — наконец-то удалось вставить мне.
— Барбру? После университета она несколько лет проработала в школе. Пока у нее не сдали нервы. Здоровье у нее не особенно крепкое, а дети сейчас ужасные. Она не решилась пойти на новый испытательный срок в школе, поехала обратно в Упсалу и поступила в аспирантуру, чтобы заниматься историей литературы. Сейчас она работает над докторской диссертацией.
— Над какой именно темой?
— Она говорила мне название несколько раз. Название — это единственное, что у меня готово, — так она шутила. Точно я его не помню, но, в любом случае, речь в диссертации идет о муже Беаты — об Арвиде Юлленстедте. Что-то о его юношеских годах и первых удачных пьесах.
Не без раздражения ответив на все мои вопросы, Маргарета тут же задала несколько своих собственных:
— Постой, разве она не сказала, что Барбру должна передать ее слова кому-то другому? Она имела в виду кого-то из нас? Но мы все были там и слышали, что она сказала. Кроме, конечно, Стеллана Линдена…
Стеллан Линден, господин неопределенно среднего возраста, художник по профессии, несколько лет назад унаследовал от родителей летнюю дачу и тоже жил на Линдо. В отличие от своих соседей, он не добился признания или положения в обществе. Я читал всего две рецензии, в которых упоминалось его имя. Они были напечатаны с промежутком в пять лет. В первой рецензии его называли «подающим надежды художником», а во второй — «подающим большие надежды художником». По ночам меня иногда до сих пор мучает вопрос: сильно ли он, судя по этим рецензиям, преуспел? Соседи лояльно приглашали его на все свои юбилеи и празднования, но он неизменно отклонял их наглые домогательства, считая дачников пошлыми и далекими от искусства филистерами, на которых ему, серьезному художнику, растрачивать время не пристало. Лицо Стеллана Линдена, конечно же, украшали длинные висячие усы, и он считал себя вегетарианцем.
— … Тогда почему именно ей она поручила передать свои слова Стеллану? Хотя это понятно. Сигне говорила, что они последнее время много общаются, я же сама видела, как они…
— Все ясно, как божий день, — сказал Министр. Отстав на несколько шагов, он шел сзади и на ходу объедал вырванный с корнем куст черники. — Беата знает или подозревает, что Барбру использовала ее ключ не по назначению.
— «Не по назначению»?
— Да, она, должно быть, заходила к Беате в дом, когда та отсутствовала. «Захочешь зайти, заходи — добро пожаловать! Но приходи, когда я дома, я сама открою тебе. Никаких других посещений я не потерплю». Так, кажется, она говорила. Вряд ли можно выразиться яснее — в следующий раз, когда та без разрешения попытается проникнуть к ней в дом, она выгонит дочь своей сестры палкой! Ну, и, конечно, она просила передать эти ее слова Стеллану Линдену. Старуха знает, что он и Барбру проводят вместе много времени, и подозревает, что он тоже побывал у нее в доме.
